Сидни Чемберс и кошмары ночи - Страница 66

К оглавлению

Муж и жена переглянулись, словно опасались, как бы не сказать чего-нибудь лишнего.

— Да, — ответила Шакси. — Это создавало неудобства, но Зафар был требователен к чаю.

— Мне необходимо взглянуть на него. Вы не будете возражать, если я отнесу его коронеру?

— Вы считаете, что Зафар умер от чая?

— Пока не знаю.

— Миссис Томас заказывала чай специально для нас. Особый сорт.

— Когда вы стали его получать?

— За несколько недель до крикетного матча. Мы были ей благодарны за то, что она проявляет о нас заботу. Миссис Томас даже не брала с нас денег. Говорила, что дарит нам чай и это самое меньшее, что может сделать для нас.

Китинг сообщил Сидни, что в текущем году произошло много подобных случаев. Мужчина в Южном Лондоне подсыпал крысиную отраву в шоколад жене, миссис Мэри Элизабет Уилсон из Дарема обвинили в том, что она при помощи атомарного фосфора отправила на тот свет двух мужей, и только на этой неделе из химической лаборатории колледжа Мальборо, где в свое время учился Сидни, пропало двенадцать унций цианистого калия.

На следующий день Рози Томас арестовали по подозрению в убийстве Зафара Али. Она добавляла сурьму в лимонад, а затем в чай. То небольшое количество яда, которое могло попасть в организм родственников Зафара, если бы они пили «Эрл Грей», не могло их убить. Но добавка отравы к той, что Али уже принял с лимонадом, привела к трагическим последствиям.

— Следовательно, крикетный мяч нельзя назвать причиной смерти, — продолжил инспектор Китинг. — Мы вызвали Эндрю Редмонда для дачи показаний. Хотим предъявить покушение на убийство.

— Думаете, будет толк?

— Джарвис считает, что действие яда усиливалось от прикосновения и слюны, но его все равно было недостаточно, чтобы убить взрослого мужчину. И тогда семья Редмондов решила постепенно наращивать количество отравы в организме жертвы.

— То есть в преступлении замешаны брат и сестра?

— Похоже, все родственники что-то да знали.

— Кроме Энни.

— Да. Это было своего рода убийство во имя сохранения чести семьи. Вы же, Сидни, подозревали их с самого начала.

— Для капитана совершенно естественно стоять неподалеку от позиции боулера, кидать ему мяч и даже осматривать его между подачами, но чтобы протирать перед очередным броском… Я такого не видел. Подобное действие могло бы помочь боулеру, который кидает так, чтобы мяч приземлился на шов и отскочил в непредсказуемом направлении. А Зафар Али подавал крученые, и действие Редмонда казалось бессмысленным.

— Он пытался втереть в мяч яд?

— Похоже на то. Но не потренировался как следует. И в итоге им пришлось прибегнуть к лимонаду и чаю. Получилась тройная доза.

— То, что мяч после игры исчез, важный факт. Обычно игрок, добившийся трех побед подряд, берет мяч себе, но в данном случае…

— Исполнитель шапочного трюка отдал мяч вашему псу, чтобы тот его обслюнявил и пожевал.

— Диккенс его не слюнявил…

— Кстати, это способ избавиться от следов яда. — Китинг посмотрел в небо, словно ждал, что в этот миг ему откроется тайна Вселенной. — Удивительно: три разных яда. Если угодно, нечестивая троица.

— Или шапочный трюк, — произнес Сидни.

Энни Томас была раздавлена новостью. Сидни сидел с ней летним днем за столиком ресторана, где было так жарко, что воздух, казалось, колебался перед глазами. Энни только недавно стала выходить из комнаты Зафара. С похорон она не появлялась на улице, помогала в ресторане, работала в кухне, сторонилась незнакомых и родных — всех, кто мог напомнить ей о случившемся, и жила так, словно ничего не произошло и ее суженый лишь на время уехал.

— Мать же знала, что я его убиваю. Как это жестоко!

— Извращенный ум.

— Нам надо было сбежать отсюда и пожениться.

— Тебе угрожали или предупреждали до этого?

— Постоянно. Мои родные — расисты, иного я о них сказать не могу. Но не думала, что они решатся на расправу. Нас считали приличной семьей, добропорядочными людьми. Как они могли настолько меня ненавидеть?

— Вряд ли они испытывали к тебе ненависть.

— Было бы лучше, если бы я сама себя убила. Тогда не умер бы Зафар.

— Ты не должна так думать.

— А как мне еще думать, каноник Чемберс? Я виновата во всем.

— Нет.

— Зафар умер из-за меня. Если бы мы с ним не познакомились, он бы до сих пор был жив. Вот что не дает мне покоя. Вы же с самого начала знали, что что-то надвигается? В этом месте, каноник Чемберс, есть нечто неправильное. Почему люди совершают такие поступки?

— По разным причинам, — ответил Сидни. — Отчаяние, одиночество, месть.

— Месть за что?

— За свои упущенные возможности. Месть жизни. Месть судьбе.

— Что же нам делать?

— Все-таки стараться что-то исправить. Оставить мир лучше, чем был тот, в который мы пришли. Ты уже свою лепту внесла.

— Какую?

— Люди запомнят то, что случилось. Полюбив Зафара, ты всем доказала, что жизнь можно изменить. Они задумаются о том, на что способна любовь.

— Но ведь уже поздно.

— Не поздно для всех нас. Не поздно для тебя. Твоя любовь не умрет, Энни.

Она встала и в упор посмотрела на священника.

— Вы так считаете?

— Да.

Сидни накрыл ладонью ее руку. Энни опустила голову, но руку не отдернула. Говорить было больше не о чем.

Рози Томас и Эндрю Редмонд избежали смертной казни, но их приговорили к пожизненному заключению. Через несколько недель после суда Сидни, возвращаясь со станции, встретился с инспектором Китингом. В последнее время они часто виделись и готовились, как обычно, выпить в четверг в «Орле», но случайная встреча, когда не надо было обсуждать ничего срочного по делу, обрадовала обоих.