Сидни Чемберс и кошмары ночи - Страница 32

К оглавлению

— Всегда надо мириться с теми, кого любишь.

— При условии, что полиция не отберет у меня паспорт. Вы думаете, меня арестуют?

— Не знаю. Вы же сами заметили, что доказательств нет. Я могу ошибаться.

— В Гранчестере ходят слухи, что вы никогда не ошибаетесь.

— Это миф.

— В таком случае я могу поздравить того, кто делает вам рекламу. Может, мне нанять их для своей первой выставки?

— Вы все-таки планируете заняться живописью?

— Если удастся. Вы, разумеется, правы. Мне надо чем-то занять оставшиеся дни. Попробую взглянуть на жизнь пристальнее — в образах, а не в словах. Не так уж плохо изучать мир, прежде чем в последний раз сомкнешь веки.

Сидни радовался, что удалось выудить информацию из подозреваемых, и предвкушал победную вечеринку с инспектором Китингом. И вдруг, как гром среди ясного неба, рано утром в понедельник неожиданно приехал преподобный Чантри Вайн, архидиакон Кили.

Он был ниже ростом и круглее Сидни, в свои пятьдесят лет абсолютно лыс, широкоплеч, с короткими руками, прижатыми к черепу ушами и губами, которые не могли сложиться в улыбку — все равно получался какой-то оскал. Ох, как же не подходило ему его имя — он походил на игрока в регби, а не на священнослужителя.

Чантри Вайна встревожили доходящие из Гранчестера слухи. Архидиакон говорил с акцентом, но Сидни не мог определить, из какой он местности — скорее всего, из Бристоля. Речь гостя была полна досады и критики.

— Дело зашло слишком далеко, — заявил он.

Сидни заметил, что не в ответе за криминальные выходки сограждан.

— Я считаю, вы должны бросить заниматься детективной чушью, — продолжил Чантри Вайн. — Пусть полиция делает свою работу, а вы свою. Вряд ли мне следует напоминать о первейших обязанностях священника. Согласны?

Сидни подтвердил, что призван служить глашатаем, стражем и распорядителем Всевышнего. И его священный долг — прилежно и старательно приводить к вере и познанию Бога порученную ему паству. Во время рукоположения он дал торжественный обет, что не усомнится в вере и будет жить праведно.

Архидиакон закурил трубку.

— Полагаю, вам необходимо обдумать, какой вы человек и каким должны быть священником…

— Все мы несовершенны.

Чантри Вайн откинулся в кресле. Он явно считал, что разговор предстоит долгий.

— Согласен. Но бывают случаи, когда человек чрезмерно упорствует в претворении того, что, по его мнению, является всеобщим благом. И может перепутать его с собственными интересами.

— Я старался вовлечь себя в заботы своих прихожан.

Архидиакон сделал вид, будто обдумывает его слова, хотя не собирался ослаблять напор.

— А нужно ли то, что вы называете «вовлечением»? Не уместнее ли в данном случае отстраненность? Ведь слишком погрузившись в житейские дела, вы не сможете окинуть взглядом общую картину. Иногда священнику, чтобы быть беспристрастным, необходимо отступить назад и посмотреть на все со стороны. Помните, что сказано в Евангелие от Марка? «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение».

Сидни возмутило, в какой манере ему читали наставления (и вряд ли ему требовалось напоминать архидиакону продолжение цитаты: «…дух бодр, плоть же немощна»). Он прекрасно понимал разницу между изучением деталей и созерцанием общей картины и не нуждался в дальнейших разглагольствованиях гостя на данную тему.

— Еще до меня дошли слухи… — произнес архидиакон.

— Догадываюсь, что это за слухи.

— Что-то из ряда вон выходящее. Надеюсь, они ничем не обоснованы?

— Если вы говорите о покупке скабрезного журнала…

— Мне ничего не известно о журнале! — оборвал его Чантри Вайн, вынимая трубку изо рта.

Сидни угодил в его ловушку. Как он мог поступить так глупо?

— Ерунда. Журнал нашла моя экономка. Он требовался для кое-какого расследования.

— Скабрезностей? А мне говорили, он больше подходит для близкого знакомства с молодыми прихожанками. Поймите, Сидни, я всей душой за молодежь и за церковь более широких взглядов. Нам необходимо организовывать как можно больше молодежных клубов, но они не могут состоять исключительно из девушек. Это епархия организации девочек-скаутов. — Архидиакон снова сунул в рот трубку и улыбнулся так, словно только сейчас вспомнил, что это такое — девочки-скауты.

— Я не совершил ничего дурного.

— Остается надеяться. Вы хороший человек, Сидни, но вас легко сбить с толку. Вас наметили как вероятную кандидатуру в качестве моего преемника, но подобные поступки вам совершенно не на руку. — Архидиакон встал. — Не пора ли вам жениться? Архиепископ упоминал, что он в приятельских отношениях с семьей Кендаллов в Лондоне. У них, кажется, есть симпатичная дочь?

— Да.

— Почему бы вам не взять ее в жены?

— Это не так просто.

— В нашем мире все не просто, но жизнь священника намного легче, если у него есть достойная жена. Я бы пропал без своей Клэр.

Сидни почувствовал, что не в силах сосредоточиться на том, что ему советовал архидиакон. Его возмущало, что мало людей понимают, что он пытается делать. Ему требовался отдых. И как только Сидни подумал об отпуске, в голове всплыло слово «Германия».

Начался осенний триместр, и первые дожди наконец оросили сухие газоны и сады Гранчестера. Сидни встретился с инспектором Китингом, чтобы обсудить выявленные в ходе расследования факты. Арестов производить не предполагалось. Абигайл было только семнадцать лет, и у всех сложилось мнение, что достаточно серьезного предупреждения, чтобы в будущем она вела себя правильно. Для выдвижения обвинения против Мардена не хватило веских улик. Страховщики, как и ожидалось, платить отказались, и квартира его матери оказалась выставленной на продажу. Сам же он готовился к отъезду во Францию, где надеялся воссоединиться с сыном.