Сидни Чемберс и кошмары ночи - Страница 69

— Каков характер ваших исследований? — поинтересовался Сидни.

— Священнику этого не понять, каноник Чемберс, — ответил Картрайт.

— Все-таки давайте попробую, — нахмурился Сидни.

Профессор покровительственно вздохнул и сообщил собравшимся, что их группа работает над экстраполяцией принципа неопределенности Гейзенберга — теории, которая гласит, что невозможно точно и в одно и то же время определить местоположение и скорость объекта.

— Почему? — спросила Джульетта.

Картрайт, хоть и раздосадованный, что его прервали, стал объяснять. Процесс измерения координаты и скорости субатомной частицы, например электрона, не может дать достоверных данных, поскольку на его корректность влияет сам наблюдатель — так называемый эффект наблюдателя. И профессор добивается финансирования для постройки сложного и дорогого шлейф-резонатора, способного не только точно произвести замеры, но и оценить то, что он называет принципом суперпозиции — состояния, когда частица существует одновременно в двух координатах.

— Шлейф-резонатора? — уточнил Сидни.

— Технический термин для обозначения генератора с диэлектрическим резонатором.

— Как один и тот же предмет может находиться одновременно в двух местах? — удивилась Дженнифер.

— Я доволен, что вы задали этот вопрос, — усмехнулся профессор. — Представьте полупосеребренное зеркало. Как известно, это стекло с такой степенью отражения, чтобы половина попадающего на него под углом в сорок пять градусов света проникала сквозь него, а другая половина отражалась под прямым углом. Таким образом, если отдельно взятый фотон натыкается на такое зеркало, у него пятьдесят процентов шансов пройти сквозь стекло и пятьдесят, чтобы отразиться.

— Понятно, — кивнула Дженнифер. — У света выбор: туда или сюда. Либо проходит сквозь зеркало, либо отражается.

— Обычный ответ.

— А разве не так?

— Не совсем. Предполагается, что фотон должен совершить либо одно, либо другое действие, но квантовая механика утверждает, что он способен совершить оба. Обнаружено, что объект может находиться одновременно в двух координатах, по крайней мере, это верно для субатомных частиц, таких, как электрон. При таком размере каждая крупинка массы и энергии находится в состоянии текучести, отчего объект получает способность находиться одновременно в двух или бесконечном числе мест.

— Вот это да! — восхитился Джонни Джонсон. — Потрясающе! Это относится только к мелким объектам, таким, как электроны? Не могу представить, чтобы люди находились одновременно в нескольких местах.

— Это помогло бы субъектам из преступного мира, — добавил Сидни. — Что еще пожелать? Совершаешь преступление и в то же время заручаешься алиби.

— Какой-то абсурд, — заметил Найджел.

— Вовсе не абсурд, — возразил Картрайт. — Это одно из наиболее перспективных направлений науки. К сожалению, мы пока не понимаем его значения.

— Что оно может дать людям? — спросила Дженнифер.

— Очевидно одно: мы не электроны, — заверил профессор. — Мир развивается по совершенно иным законам. Мне известно одно застолье в этой части северного Лондона, где на столе стоит один графин с вином и где, что мне особенно приятно, находится одна ни с кем не сравнимая Аманда Кендалл.

— Приятно слышать, — улыбнулась его невеста.

— Однако никто не может объяснить, почему Вселенная кажется расколотой на две несовместимые реальности. Если в мире все устроено по законам квантовой физики, почему мы не замечаем в повседневной жизни квантовых эффектов? Почему, например, каноник Чемберс, состоящий из квантовых частиц, не может материализоваться там, здесь и везде, где пожелает?

— Сидни на это большой мастак, — рассмеялась Дженнифер.

Картрайт не обратил на ее шутку внимания.

— Полагаю, дело в гравитации. Именно она укореняет нас в одном месте в каждый момент времени.

— Чтобы мы стояли ногами на земле?

— Именно. Но если попытаться снять гравитацию…

— И оказаться в невесомости, как в космосе…

— Тогда, пожалуй, мы сможем существовать одновременно в разных временах.

— Путешествовать во времени? — уточнила Аманда.

— Не исключено, что подобная возможность появится. В какой период прошлого ты хотела бы перенестись?

— В Эдем. В самое начало, дорогой, где будем только мы вдвоем.

Энтони Картрайт достал и раскурил трубку.

— Вряд ли Эдемский сад существовал, но не сомневаюсь, что у каноника Чемберса иное мнение.

— Да.

Сидни настроился на то, чтобы застольные научные разговоры не трогали его, и почти не принимал участие в обсуждении, кому в каком периоде истории хотелось бы жить. Аманда видела себя в образе королевы Елизаветы I, Джульетта — греческой поэтессой Сафо, Дженнифер — одной из героинь Джейн Остин. Под напором остальных Сидни решил, что мог бы быть викторианским священником в сельском приходе, таким как Гилберт Уайт, а Тони Картрайт заявил, что предпочел бы отдаленное будущее, когда можно было бы совершать путешествия во времени по своему усмотрению и всегда возвращаться куда нужно.

— А если бы жили в эпоху, когда не существовало путешествий во времени? — спросил хозяин дома.

— Постарался бы сделать так, чтобы одновременно находиться и в прошлом, и в будущем.

— Гениально! — восхитилась Джульетта.

— Правда не оставляет места для Бога, — заметил Джонни Джонсон.

Сидни хотелось домой, на следующее утро ему надо было рано вставать. Он допил вино.