Сидни Чемберс и кошмары ночи - Страница 56

Сидни поднял руку, останавливая игру и давая возможность игрокам занять новые позиции. Эндрю Редмонд, прежде чем отдать мяч подающему, в последний раз потер его о брюки.

Горацио Уолш встал на питче, чуть взмахнул битой, улыбнулся Зафару Али и принял стойку. Сидни опустил руку.

Зафар повернулся к бэтсману спиной, облизал пальцы и, стиснув мяч, закрыл его левой рукой, чтобы никто не понял, какую он задумал подачу. Повернулся. Посмотрел отбивающему в лицо. И побежал. Он сделал семь шагов. Крепко упер левую ногу в землю, поднял правую руку и бросил. Мяч вырвался из ладони и, оказавшись в воздухе, так изогнул траекторию полета, словно им управляла невидимая сила. Он метил в сторону от калитки. Горацио отклонился назад, собираясь отбить, но мяч, ударившись о землю, внезапно изменил направление и, нырнув вниз, сильно ударил в наколенник. Хотя нога бэтсмана была выдвинута вперед, она находилась на одной линии с калиткой. Последовала недолгая пауза, затем Зафар обратился к Сидни:

— Как это?

Исход игры зависел от решения Сидни. Он вынул правую руку из-за спины. Сначала показалось, будто он опустит ее себе в карман и переложит пятый камень в другой. Но нет — медленно, со спокойной властностью Сидни поднял палец, вынося приговор. Бэтсман, не коснувшись битой мяча, защитил калитку ногой. «Гранчестер» победил, и Зафар Али увековечил свое имя, совершив шапочный трюк.

Игроки сбились в кучу, пожимали друг другу руки и, поздравляя, похлопывали Зафара по спине. Шурин капитана Джеффри Томас — тот самый, который выпустил из рук такой важный для команды мяч, — вздохнул с облегчением, когда к нему подошли жена и дочь. Энни, поздравляя Зафара, коснулась его руки:

— Мы тобой гордимся.

— Ну, будет, будет, — охладил ее пыл отец. — Он просто занимался тем, чем положено. Пойдем-ка выпьем пива.

Вскоре все уже праздновали победу, и Сидни подумал, что только крикет способен так поднимать настроение у людей. Он выпил стакан пива и, извинившись, собрался уходить. Но перед этим подошел к Али, чтобы еще раз поздравить с успехом.

— Не любите пиво? — спросил он.

— Проблемы с желудком, — ответил индиец. — Не воспринимаю спиртное. Миссис Томас любезно приготовила мне лимонад.

— Наверное, вкусный?

— Ваш пес такого же мнения. Я немного налил ему в миску. Не возражаете?

— Нет.

— Жарко. Ему хочется пить.

— Я слышал, вы держите ресторан. Хорошо идут дела?

— Пока неплохо. Работаем допоздна, открыты по воскресеньям. Вам, англичанам, нравятся наши карри.

— Как-нибудь загляну.

— Приходите. И спасибо за ваше решение. Я не был уверен, что нога Уолша стояла на линии с калиткой.

— Нет, нет, — успокоил священник. — Все было предельно ясно.

— Очень бы не хотел, чтобы мне подсуживали.

— Стараюсь этого не делать, — улыбнулся Сидни. — Надеюсь увидеть вас как-нибудь в церкви.

— Я мусульманин, каноник Чемберс.

— Все мы дети Авраама. Если у человека есть Бог и крикет, ему мало что требуется.

— Разве что жена… — Зафар допил лимонад и налил еще стакан. — Не соблазнитесь?

— Нет, спасибо. Мне достаточно пива. Надо прогулять собаку. И лучше оставить этот разговор о женах. Если, конечно, вы сами не собираетесь вступить в брак.

— Сложная ситуация.

Сидни озабоченно посмотрел на собеседника:

— У ваших родных есть кто-нибудь на примете?

— Да.

— Но вы бы желали, чтобы выбор остался за вами?

— Я же сказал, что ситуация сложная. И речь не только о моей семье.

— Если захотите поговорить на эту тему, вы знаете, как меня найти.

— Вы знакомы с семейством Редмондов, каноник Чемберс?

— Не близко. Но часто прохожу мимо их магазина. Они поставляют продукты в ваш ресторан?

— Энни обеспечивает нас овощами и всякой бытовой утварью.

— Она и есть ваша проблема?

— Вы проницательны, каноник Чемберс.

— Я заметил, как она поздравляла вас и как ее осадил отец. Боюсь, вам придется вести себя благоразумнее, если не желаете афишировать свои отношения.

— Но мы не собираемся делать из них тайны.

— Если вы считаете, что это поможет, я мог бы поговорить с родными Энни.

— Мне надо обсудить это сначала с ней. Ее отец и дядя вежливы со мной, но я чувствую, что они хотят держать меня на расстоянии. Я для них клиент и больше никто. Прекрасно вижу, что они недовольны.

— А вы?

— Сейчас радоваться нечему. Никто из нас не в восторге. Но надеюсь, что с Божьей помощью все утрясется.

— Буду молиться за вас, Зафар, если моя молитва поможет.

— Только и остается уповать на помощь Всевышнего.

— И вы ее получите, — мягко произнес Сидни и стал искать Диккенса, чтобы отвести его домой.

Лабрадор показался ему необычно вялым. Может, устал на жаре? Или переел, попрошайничая во время перерыва в крикетном матче? От сыра у него всегда было несварение, а сандвичи с яйцом, наверное, долго лежали на солнце. Пес вел себя настолько апатично и так много вечером спал, что Сидни забеспокоился. Он позвонил Агате Редмонд, от которой в свое время получил лабрадора и чей брат Эндрю был не только капитаном команды по крикету, но и ветеринаром.

— Странно, — удивился он, — ведь не одному Диккенсу нездоровится. У нас в семье все мужчины себя неважно чувствуют. И это не от пива. Такое впечатление, что чем-то отравились. Что бы это могло быть? Надеюсь, не сладкие пироги миссис Магуайер?

— Вряд ли.

— Диккенс до этого был здоров?